Зима в Москве
...а после будет все —и дом, и сад,
и рыжая собака у калитки,
и стопкой новогодние открытки,
и пахнущий как в детстве виноград,
и на стекле причудливый узор:
не то какой-то романтичный танец,
не то солдатик — глупый новобранец,
стреляющий в танцующих в упор.
И ты — за этим праздничным столом,
а рядом я — в уютном старом кресле.
И Love me tender тянет Элвис Пресли,
и тень от абажура под углом
ложится на пол. А в саду метет,
и пес скулит о чем-то о собачьем,
и завывает ветер, чуть не плача,
о том, что точно знает наперед,
что после будет все. А нынче — факт:
лишь рыжий пес и мы не спим на свете.
Гудит труба джаз-бэндом в туалете,
и пес стучит хвостом синкопам в такт.
При этом мы - в полнейшей тишине
и — хоть все загляденье — антиглянец.
И, отложив винтовку, новобранец
любуется на пару на стекле,
кружащую, как будто бы в метель
кружат снежинки — быстро и шутливо.
И рыжий пес улегся на постель,
чтоб ждать своих хозяев терпеливо.
А мы — устали: на блестящем льду
чертя весь день дурацкие узоры,
чему-то улыбались на ходу,
вели с тобой смешные разговоры
о том, что вот уже почти зима
и скоро Новый год. И запах ели
заполнит все московские дома
и даже подворотни — еле-еле,
а после — только стоит загадать
(скользишь — и все желания воскресли) —
случится все: открытки, джаз, кровать,
пес, ветер, виноград и Элвис Пресли.